Про космос

Устав от всех космических скитаний,
Звезда в безсилье с неба сорвалась.
Её, наверно, многие видали,
Но в этот миг ей было не до нас.
В падении она была прекрасна.
Сгоревшая, но все-таки, звезда.
В её судьбе не всё, пожалуй, ясно –
Где шлялась-то столь многие года?
У космоса, видать, свои причуды,
Чтоб нас, земных букашек, удивлять,
Ведь мы-то космос видит лишь отсюда,
Оттуда нам – пока что не видать.

Родные задворки

Наблудился средь елок и сосен,
Нет, чтоб сразу идти напрямик.
Притомился, но сидор не бросил;
Донесу ведь, он все ж не велик.
Ах, прилечь бы, да скинувши бродни,
Отлежаться часочек-другой,
Но паут* так лютует сегодня,
Что забыл я про «мирный покой».
Вот ручей перешел, дальше– гривка.
Здесь осталось всего ничего,
Но опять занесла «бурка-сивка», –
Где ж ты, где ж ты, родное село.
Там, наверно, коров подоили…
Тихий день снарядился ко сну.
Ну, потопали, дальше «поплыли»…
Где еще бы водички глотнуть.
Наконец-то! Дома на пригорке,
Над рекою белеет туман.
Палисад и родные задворки,
И скворец, словно, вещий Боян.
*паут- овод

Северное утро

Мороз обычно яростней и злей,
Когда восходит зимнее светило.
На этой снежной северной земле
Ему дана особенная сила.
Неужто не дождаться нам весны?…
Снега, снега – безмолвны, безконечны.
Лежат они, во сны погружены,
И, кажется, безмолвье будет вечным
А небеса над маревом тайги
Все минусы зимы не замечают.
Как, впрочем, и в вахтовке мужики,
Обильно «захмелевшие» от чая.
Рев тягачей теряется в дали,  –
Газопровод там за седым болотом.
Да пусть Господь труды благословит,
Растает снег от пролитого пота.

Старуха

Иконочку достав из сундука,
Старуха чуть заметно улыбнулась.
Протерла Образ кончиком платка.
И – долго вспоминала свою юность.
Тогда еще, в двадцатых-то годах,
Ходили в Верхотурье богомолки
Тобольским трактом, в кожаных черках;
По месяцу ходили, путь был долгий.
А тятя на дорогу посылал
Дитяток всех своих с краюхой хлеба.
Он шибко богомольных привечал…
И на войне он ранен даже не был.
Припомнила, как Пашка-хромоног
Кнутом полосовал ее на поле,
Но не забрал с колосьями мешок…
Бог так велел, наверное, ли чо ли…
В артели лес возили на быках, –
Война была, коней-то не хватало.
А нынче возят все на тракторах…
…Вздохнула, будто с кем-то попрощалась.
Поплакать бы о старом, пореветь…
Рука к платку невольно потянулась.
Но снова Образок давай тереть,
Перекрестилась, молча улыбнулась.

***

Время сулило счастье
В поле, в строю, у станка…
К счастью хотелось мчаться,
Опережая века.
Были задор и смелость,
Вера была в сердцах…
Только куда всё делось?!-
Тени реклам в глазах.

Случай в городе

1
Ночью может все случиться, –
Нрав у города суров.
Леньке надо похмелиться,
Он идет среди домов
На знакомую, «на хату»,
Жмет в кармане четвертак.
А в общаге ждут ребята, –
Не друзья, а просто так.
Вдруг «УАЗик» синеглазый
Тормозами завизжал…
Не с похмелья б, Ленька б сразу,
«Ход конем» и убежал.
Два мента «оперативно»
Подскочили… крик – стоять!
И карманы инстинктивно
В раз успели обшманать.
Ленька сразу-то не понял,
Что он цел и невредим.
А менты, как ветер в поле,
Выхлопной клубится дым.
2
Время было озорное –
Развитой социализм.
Поневоле, иль по воле
Ленька сбил свой оптимизм.
И потом, чуть оклемавшись,
Вспомнил песни у костров…
Не совсем же он пропащий
Слесарь Ленька Русаков.
Ночи три не спал, кумекал,
Письма матери читал.
И решил быть человеком,
С прошлым напрочь завязал.
Но чего-то не хватало,
А чего? Не мог понять.
И, подумав, вдруг сказал он:
«Надо в церкви побывать».
Он и в Храме ведь ни разу
Не был в жизни-то своей.
Слышал только по рассказам,
Что там много жгут свечей.
Съездил раз, другой и третий,
Обо всем, про все узнал.
(Видел я, как прошлым летом
Он на исповедь стоял).
Ну и Ленька! Грешный ухарь,
А смотри-ка, стал каков?!
Слышу – молится в ползвука
За себя и… за ментов.

***

Ветер ломает деревья,
Кровли срывает с домов.
Ропщет на небо деревня,
Будто и нету грехов.

В самом начале июня,
Перед Петровым постом
Буря не в шутку бушует,
Воет, гудит за углом.

Может быть, так нам и надо,
Мжет быть, беды к добру,
Может быть, «новый порядок»
На Небе не ко двору?!

***

Буду молча бродить я порою осенней
По окольной дороге, вдыхая покой…
Время властно торопит в прохладные сени,
В безвозвратность торопит, стоит над душой.

И саднят по ночам стародавние раны,
Точит боль под ребром — ни трудов ни молитв.
Мне не надо судьбы ни богатой, ни пьяной,
Мне хоть пару бы чистых и радостных рифм.

Мне хоть пару бы строчек от ясного неба
С ароматом краюхи из русской печи.
И святые слова о земле, и о хлебе
Записать на былинной странице Руси.

Летом в деревне

В палисаде старая черемуха,
А под ней прохлада и уют.
Воробьи чирикают вполголоса,
Меж листвы по веточкам снуют.

Старый дом в земном поклоне старческом
На жаре молитвенно стоит.
Скрипнет дверь, и этот скрип страдальческий
Память детства тихо бередит.

Старый тополь сыплет пух к обочине.
Во дворе соседском бродит кот.
Петушок молоденький всклокоченный
Пробует отправиться в полет.

Тишь такая, что невольно верится –
Радость детства где-то здесь живет.
И земля – она все также вертится,
И летит по небу самолет.

***

На остановке целый час
Машу уставшею рукою.
А «мерседесы» мимо мчат,
Хвалясь железною душою.

Гляжу на лица. За рулем
Свои, такие же славяне.
Но хмурюсь выцветшим лицом:
Остановитесь! Россияне!

Вдруг заскрипели тормоза
— Садысь, тэбэ да куда надо?
Седой таджик. Как  смоль глаза.
Свой помнит дедовский порядок.

Довез. — Спасибо! Сколь платить?
Э, дарагой! Савсем не надо…
И тут мне захотелось выть
За род славянский… ну да ладно.

 ПРО ДРАКОНА

Вот летит желтокрылый дракон,
А под ним — где леса, где болота,
Где-то слышится звон, где-то стон…
Только слушать ему неохота.

У него есть дела поважней —
У дракона такая природа:
Жить не могут они без идей,
Без идей сумасбродного рода.

Лет так триста хотелось ему
В желтый цвет всё вокруг перекрасить.
Не сказать, что он жил по уму,
По уму можно ль всё безобразить.

И вот вырвался он наконец:
Подкопил и купил, что хотелось —
Три телеги продажных сердец.
Стал он сильным теперь, стал он смелым.

И от крыльев неясная тень
Заслонять стала светлые дали.
Всё под ним начинало желтеть, —
Сохли травы, леса увядали.

Пожелтела всей твари краса,
Люди сделались желтыми тоже
И сквозь желтый эфир небеса
Стали будто совсем, как не Божьи.

Никого не страшит новизна.
Даже многие хвалят дракона,
Мол, природа смениться должна
По драконьим, по новым законам.

И куда уж там, витязей звать,
Чтоб пошли на смертельную сечу,
Если рать вся пошла торговать,
Да ни чем-то — душой человечьей!